Лежа на животе, наблюдаю за лагерем. К сожалению из-за дерева, служащего опорой нашей палатке, не видно дощечки с надписью "штаб сборов". Вылазить из теплого спальника не хочется, шевелиться же надо, а лень! В поле зрения появляются руководители отделений и рядовые спелеологи-труженики. Первых отделяю сразу они с полевыми сумками, с папками или просто с бумагами в руках, а на носу очки, если без диоптрий, то темные. Рядовых узнать еще проще – те, что остались. Многих из участников сборов я не знаю даже по имени. Но это не страшно. Территориальная принадлежность определяется очень легко. Москвичей я узнаю по их мине столичной озабоченности, по умению разговаривать глядя сквозь собеседника, убежденно в своей правоте, как бы отдавая дань приличия, растягивать слова. К сибирякам, по понятным причинам, относятся скрытно, осторожно. Ленинградцы, в большей части своей молодые студенты, патриоты своего города. С вертикальными пещерами малознакомы. Они привыкли работать в пещерах с научным уклоном и в стороне от основных спелеологических направлений. В шахты идут с энтузиазмом, но держатся в них робко. Красноярцев знают лишь по смешным анекдотам о "столбистах"- самоубийцах, бросающихся вниз головой в пропасти и презирающих страховку. Нас питерцы изучают с нескрываемым интересом. Наши земляки - свердловчане - дружелюбны к соседям. Некоторые из них весной были в Красноярске и совместные штурмы пещер по нашей тактике убедили их в рациональности многих приемов штурма и безопасности. Все отношения между спелеологическими группами, складываются как правило, в зависимости от степени близости технических и тактических методов работы в полости. Крымчане спорили до хрипоты, что спуск на отвесе по лестнице гораздо удобней и безопасней нежели по веревке. Наконец они признались, что у них туго с веревками и они их берегут. Трое красноярцев работали в 1968 году инструкторами в спелеолагере в Крыму. Под давлением численного и территориального преимущества они обучали новичков спуску по лестнице. Мы с удовольствием отыгрались на них будучи здесь на нейтральной земле. Время приближалось к обеду. Из базового лагеря никто не ушел в Осеннюю, кроме группы болгар, еще с утра ушедших в Октябрьскую. Юра оказался прав, потому он и спал безмятежно. Что-то изменилось в планах. От штаба спускается Бобрин и начинает греметь посудой, весело напевая одному ему известные песенки- куплеты. Поет он, когда есть настроение, а есть оно всегда. Прервав на полуслове, Валера дует со стартовой стойки в костер. Ведра для будущей пищи охватывает пламя. Потрескивание дров и суетящийся у костра "кухонный мужик" вносят домашний, житейский уют, какую-то обыденную праздность в просыпающийся бивак. Юра сонно дергается и улыбается. Возможно приснилось как сгорел рюкзак со снаряжением и спальный мешок, когда мы зимой спали у костра после выходов из "Торгашинской". А может сифон..? но тогда он не улыбался бы. Вскоре Валера известил о том, что обед сварился.