Спелеолог принимает “умное” решение: левой рукой расстегивает ремешок шлема и выползает из-под него. Вот он протискивается немного вперед по ходу, а каска остается висеть, зажатая между стен, светя фонарем ему в затылок. Правой, как бы оставшейся сзади, рукой выдергивает свой немного помятый, весь в рубцах и царапинах шлем и нахлобучивает его на голову.

Так, постепенно перетекая через сужения и без того безмерно узкого хода, подбирается к Илюхину. Сзади скребется Борис Гутов. Но его не видно: во-первых, узкий ход не дает возможности повернуть голову; во-вторых, от всех троих идет такой пар, что группа движется вроде как в туманном лесу. О наличии Бориса за спиной можно догадаться по скрежету отриконенных ботинок о стены, треску разрываемого комбинезона и “нехорошим” словам, которые он с хрипом выдавливает из себя в самых узких местах. Проталкивающийся впереди председатель центральной секции спелеологии доктор физико-математических наук Владимир Илюхин, как и положено ученому, ведет себя более или менее интеллигентно.

Спелеолог добирается до места, где только что стоял Илюхин. Можно немного и отдохнуть. Ну что это за отдых, скажите на милость? Затылок уперся в скалу, стена напротив так близко, что на ней все видится нерезко, а нос при повороте зацепляется за холодный скользкий камень. Даже в этом, чуть более широком месте, грудь сдавлена так, что полный вздох, вообще-то говоря, не получается. О ногах даже говорить не хочется. По всей длине “шкуродер” в верхней и нижней части более узок, чем в средней - там где проплывает его живот - поэтому ноги он переставляет как ходули - не сгибая, да еще носками в разные стороны. Противная судорога уже несколько раз сводила левую, почему именно левую? ногу, но он, немного пошевелив ею, находил положение, в котором судорога отступала.