“Точно Петька сказал, все колени до костей изотрешь о гальку” - думал Коренев, на четвереньках продвигаясь по узкому и низкому лазу. Комбинезон, обляпанный мокрой глиной, надет на голое тело, теплые вещи упакованы в полиэтилен. Что ж, достойная попытка сохранить хотя бы часть одежды если и не сухой, то хотя бы не очень мокрой. Транспортный мешок привязанный к правой ноге, очень мешал ползти. Перед носом Геннадия маячили сапоги Ларионова, а сзади доносилось:

- Стой! Точка! Расстояние девять, азимут 235. Угол плюс десять!

“Борька с Илюхиным еще и съемку ведут. Им-то совсем худо”, - подумал Коренев и уткнулся каской в Ларионовский сапог.

- Чего встал?

- Сифон. Киряков уже нырнул.

Ход, по которому они ползли, медленно понижался и уходил под воду озера, занимавшего всю ширину галереи. Вода была настолько чистой, что было видно каждый камешек на дне, лишь кое-где у берегов медленно оседала муть, поднятая ребятами. Примерно к середине озера потолок понижался, почти касаясь воды, оставляя просвет едва сантиметра в два.

“Плохо в нем будет топосъемщикам. Вон, озеро изгибается и уходит куда-то вправо. В этом месте придется остановиться, определить расстояние, азимут. В страшно холодной воде. Бр-р!” - рассуждал про себя Коренев, глядя на воду.

Думая о топосьемщиках, Геннадий не хотел сознаться даже себе, что ему просто странно, неприятно, боязно лезть в очень холодную, даже на вид, воду.

- Свободно! - послышалось из-за перегиба, и Коренев, сосчитав про себя до трех, головой вперед полез в озеро.