Были в этой экспедиции и еще приключения и под землей и на поверхности, но перейдем, пожалуй, к летнему этапу 1969 года, к Большому Кавказу.

Начался спелеологический Кавказ всесоюзным сбором инструкторов на турбазе “Красная поляна”. Вероятно, не надо объяснять читателю, что тогда еще не начиналась борьба с пьянством, так что у входа на турбазу, справа от величественной арки ворот, усатый грузин продавал стаканами Саперави и Хванчкару. Прелестное вино. Турбаза, волейбол, танцы, вино. Несколько дней теории – экзамен. И разъехались по пещерам.

Отделение москвичей работало неподалеку от турбазы “Красная поляна” в левом боковом ущелье. Они нашли и задокументировали новую пещеру. И надо же, непередаваемое везение, буквально через день после их отъезда мощный селевый поток так плотно закупорил вход в пещеру, что и по прошествии нескольких лет он еще не открылся.

В те времена слово СЕЛЬ лично для меня было пустым звуком. В Сибири нет такого природного явления, по крайней мере, я не слышал.

Но в 1976 году, когда я всерьез, не бросая спелеологию, увлекся мототуризмом, я все же познал, что это такое.

Мы тогда на двух “Явах” поднимались от Пенджикента в горы Западного Памира ан перевал Шахристан. Хорошая асфальтированная дорога, подрезая зеленый травянистый склон, тянется к виднеющемуся вдали увалистому гребню на высоту более трех тысяч метров. Иногда, извиваясь серпантином, она делает несколько петель, набирая высоту, забегает в поперечные ложбинки, срезает небольшие скальные выступы. Сухой горный воздух до боли высушивает ноздри. Жарко!

За очередным поворотом по дороге натружено пыхтел, катаясь вперед - назад большой желтый бульдозер. Зачем он здесь? Что делает на пустынной горной дороге?

Оказывается из правого узенького оврага, не далее как вчера, объяснил бульдозерист, прошел маленький сель.