Весь потомок, по всей ширине камина, как бы ажурно собран из обкатанных округлой формы булыжников. Величиной с кулак. С хороший, добрый кулак!

Посередине этого сборного свода отвеса пещеры видно неправильной формы округлое отверстие, выходящие из него веревки и лицо склонившегося к нему Лебедева:

- Ну как? - У Генриха в глазах любопытство и зависть.

- Хм-хм... Нормально. Пока...

Иногда от этой потолочной конструкции, собранной исключительно на невероятной изворотливости и изобретательности природы, выпадают камни и исчезают внизу, откуда доносится глухое:

- Бум. Бум - бум...

Теперь уж поздно что-либо придумывать. Вниз. Вслед за камнями вниз. Быстрее. Шипит веревка в спусковой “шайбе”. Нагревается. Жжет руку через рукавицу. Притормозить? Очень даже запросто. Руку с веревкой немного к себе прижать. О, словно на гигантских качелях. Вверх-вниз, вверх-вниз. Словно резиновый жгут капроновая веревка. Аж сердце замирает. Успокоился? Снова вниз...

Вот и Зябкин. Значит тридцать метров пройдено. Александр стоит на валуне величиной с письменный стол, прочно заклинившийся в камине. Место, конечно, ненадежное. Никакой защиты от падающих камней. Но другого поблизости просто нет. Все также в метре друг от друга черные сырые стены камина уходят вниз, в черноту. От вбитого в стену крюка туда же свешивается веревка.

Сразу от широких полей каски узкий кожаный ремешок теряется в густо, черной бороде Зябкина. Каска, усы, борода закрывают почти все лицо. Ясно видны лишь глаза. В них легкий испуг и тоска. Еще бы. С интервалом секунд в сорок - пятьдесят мимо пролетает, то с ревом артиллерийского снаряда, то с легким жужжанием, камень.