Усталый Мамонтов в одиночестве стоит на каменной перемычке между двумя колодцами круто уходящими вниз. Над его головой тридцатиметровый отвес, вдоль которого свисает слегка подрагивающая лестница – кто-то из товарищей, “шкрябая” о стену триконями, ползет вверх. Слабый пучок света налобного фонаря едва освещает стену напротив. Растекшаяся, размазавшаяся по белой натечной стене прозрачная струйка, медленно перетекающая из гуры в гуру, как капля в Бахчисарайском фонтане, навевает грустные мысли о вечности, неизбежности смерти, ненужности всего земного...

Разрушая вялые ностальгические мысли, метрах в трех ниже его ног, кряхтит и крепко ругается, пытаясь получше расклиниться в узком колодце, Лев Сандахчиев. (Это сейчас он уже доктор наук, директор Новосибирского института биофизики, а тогда был просто кандидат наук, страстный спелеолог и заядлый матершинник).

В этот момент Мамонтов слышит самый неприятный звук в пещере звук – звук падения камня!

- Тра-ах! Тра-ах! Тра-ах! – бьет камень о стену. В падении сбивает еще камень, еще, еще... и вот уже целый камнепад с шумом и грохотом летит сюда, вниз к Мише Мамонтову!

Куда укрыться? Спрятаться? Бежать?

С двух сторон неизвестной глубины камины, узенькая полочка, на которой едва помещаются ноги... и приближающийся ужасный грохот.

Мамонтов прижался, вдавился в холодную стену, мечтая растечься, раствориться по ней как прозрачная струйка, спрятаться, исчезнуть в маленькой белой ванночке, собравшей в себя воду.