Среди хаоса ощущений: дикого страха, одиночества, зверского сдавливающего холода где-то в самой глубине подсознания теплилось нечто приятное – безмерно уставшие мышцы ног расслабились, отдыхали. Они с легким злорадством следили, как хватают воздух, хлопают по воде руки.

И все же именно руки в этот раз оказались умнее головы. Они стали энергично выгребать вперед по ходу. Через пару секунд, не успев до конца перепугаться, я выскочил на противоположном конце полыньи. Каким образом выбрался я из полыньи на скользкий лёд – до сих пор остаётся для меня загадкой!

Но, я стоял на твердом льду, вода ручьями стекала с комбинезона, рюкзака, меховых рукавиц; одежда на морозе быстро костенела. Через минуту я стал похож на египетскую мумию. Собрав последние силы, бегом пустился к избушке, благо она была уже не далеко.

Следующим днем я внимательно осмотрел промоину: метра три шириной, десять – длиной. Единственная на семикилометровом отрезке Енисея. Как я ухитрился попасть именно в неё? Ночью. Даже если специально целиться – промажешь! Но, вероятно, такой уж я везучий.

Осматривая полынью я понял, как крупно мне повезло. Если бы я стал вчера разворачиваться – быть мне в Ледовитом океане! Стоя над голубовато-зеленой промоиной, я в очередной раз принял окончательное решение – бесповоротно бросить спелеологию!

Но, как бы там ни было, 1964 год начался. Все чаще в краевых и союзных газетах появляются статьи и заметки и красноярских спелеологах.

К этому времени красноярская спелеология уверенно входит на передовые позиции в Советском Союзе.

В “Красноярском рабочем” от 27.12.64. статья В. Шатрова “Большой совет спелеологов”

“Состоялся пленум секции спелеологов Центрального совета по туризму, проходивший в столице Абхазии – г. Сухуми.

От Красноярска присутствовал инженер – механик сельхозинститута Игорь Ефремов.