Я протискиваюсь сквозь очень узкую щель, попадаю во вторую трубу. Дно наклонное и глинистое.

Здесь уже сидит толик (Тренихин – Б. М.) и пытается зажечь карбидку. Леня в поисках новых ходов лазит где-то наверху, над нашими головами. Вдруг он очень спокойно говорит:

-Ребята, берегитесь. Сбрасываю висячий камень.

Кровь бросилась в голову, мгновенно мы прижимаемся к стенкам. Посыпались мелкие камни. Что будет, если упадет большой?

Но все обошлось благополучно. Леня сумел закрепить его в щели”.

Лично я из этой экспедиции помню только то, что в пещере мы ожесточенно боролись с постоянно гаснущими карбидными фонарями и, по выходе, приняли твердое решение выбросить их. Да еще: на втором отвесе пещеры Кубеинской (не путать с Кубинской) стена была усыпана таким количеством мелких эксцентрических сталактитов, вывернутых в разные стороны, что мой комбинезон, – да и не только мой – превратился в лоскутки и лохмотья, которые я без сожаления выбросил после экспедиции.

А наш проводник Петров Петр, житель деревни Кубеинка, подождав нас немного у входа в пещеру, ушел домой, резонно решив, что если мы выберемся на поверхность – по своим же следам вернемся в деревню. Ну, а не дай бог, навсегда останемся в “царстве теней” - какой смысл ему нас поджидать?

Вот этот-то Петров, должно быть, догадываясь, что из пещеры мы вылезем мокрые и озябшие, – а на дворе январь и очень холодно, – прежде чем уйти, развел большой костер.

В одном из рюкзаков, стоявших рядом с костром, кроме одежды, продуктов и т. д. Был слиток парафина на два кило весом. Горел он, видимо, настолько хорошо, что от всего этого осталась маленькая кучка золы и пара железных застежек. Но в любом горе всегда найдутся счастливые моменты – рюкзак был не мой.