Пещеры оказались небольшими: Казанчесская – 20 метров, Кубеинская – 65 метров глубины!

Кстати, экспедицию в Каляжинский провал финансировал Красноярский краевой краеведческий музей, в оплату за то, что Н. Оводов – один из активнейших спелеологов секции – разобрал, определили, рассортировал и замаркировал завалы костей животных в запаснике музея.

Вообще говоря, найдя любую кость, по крайней мере в пещере, чему я был свидетелем, Оводов тут же сообщал любому желающему, какому животному при жизни принадлежала данная кость, и из какой части тела извлечена.

Как-то раз Николай, рассмотрев медвежий масёл, который буквально перед ним я отбросил в сторону, настолько обрадовался, что пустился в пляс, потрясая костью, как знаменем.

- Ты не свихнулся? – тактично поинтересовался я.

- Да ты посмотри, посмотри. Уникальная кость, - объяснял он. – Видишь глубокие царапины.

- Ну и что? Царапины и царапины.

- Как ты не понимаешь? Это же следы зубов медведя (дело происходило в пещере Баджейская, в километре от входа). Значит, голодные медведи жрали друг друга...

Лично я из всего этого сделал вывод: в пещере может встретиться голодный медведь, который захочет и меня сожрать?

Кстати, медвежьи следы в пещерах я встречал довольно часто, но самого – ни разу! Бог миловал.

Под руководством Н. Оводова в крае проводилось кольцевание летучих мышей, в 1962 году окольцовано 277, а в 1963 – 992. Несколько десятков летучих мышей было отловлено и направлено в Иркутский противочумный институт, по просьбе последнего, для изучения экопаразитов, как возможных переносчиков вирусных заболеваний. В этой работе Оводову активно помогали спелеологи.

Но вернемся к спортивному спелеодвижению. Первоначально секция спелеологов входила в систему Красноярского краевого туристско-экскурсионного управления, затем в 1960 году – при краевом отделении Географического общества СССР. С 1962 года секция работала при ДСО “Труд”. Но краевая секция все же оставалась при Совете по Туризму.