Снег нависал козырьком над стенами провала. Дна не было видно. Мрачные стены уходили вниз совершенно отвесно. Вверху они были светло-серого цвета, а чем ниже – становились темнее и темнее. Ни Коваленко, ни спелеологов. Никого, лишь свежие следы на снегу, да несколько припорошенных снегом рюкзаков под сосной.

Лезть в пещеру почему-то не хотелось.

-                    Пойду-ка я потихоньку домой, - вслух подумал парень и начал уже придумывать уважительную причину. Ему было просто страшно. Еще бы: ночь, тишина, темнота, тайга, одиночество и черный провал перед глазами. Уже не манили ни узкие лазы, ни белые сталактиты, ни величественные гроты подземелий.

Прислушался, надеясь уловить хотя бы отголоски разговоров внизу, но кроме собственного дыхания, да шума ветра в ветвях, окруживших провал, сосен – ничего.

-                    Эй, внизу!

Тишина, лишь большой ком снега, свалившийся с ветки, шлепнулся у ног, обдав парня белой пудрой. Вздрогнул.

“Да я что, трус? Испугался? Раз сказали внизу ждут, значит там. Лезу!” - парень решительно сел на рюкзак, переоделся, нахлобучил на голову старую облезлую шапку, прикрутив тесемочкой к ней фонарик.

Яркий свет фонаря осветил отвесные стены пропасти и нелепую лестницу. Парень впервые в жизни видел такую несуразную лестницу. Это были два бревна с перекладинами в руку толщиной. Толстыми концами бревна уходили куда-то в черноту провала, вершины же торчали из середины ямы, не касаясь стен.

“Как же до нее, прыгать что ли? – подумал новичок. – Да до нее и не допрыгнешь. Что я Тер-Ованесян?”

Тут новичок подметил, что у самого комля сосны, стоящей на краю пропасти, прикручена ржавая проволока, толщиной примерно в мизинец, которая свисала вниз, в пропасть. Примерно через полметра на проволоке были навиты что-то вроде полукольца-полуузлы, вероятно, чтобы не соскользнули руки. Насколько хватал свет фонаря, проволока уходила вниз, за выступ скалы, и пол ней в крутом снежном склоне был вылизан, вытерт желоб. Здесь перед ним и спустились ребята.